Посвящение
Н. Н. Раевскому
Прими с улыбкою, мой друг, Свободной музы приношенье:Тебе я посвятил, изгнанной лиры пенье И вдохновенный свой досуг.Когда я погибал, безвинный, безотрадный,И шепот клеветы внимал со всех сторон, Когда кинжал измены хладный, Когда любви тяжелый сон Меня терзали и мертвили,Я близ тебя еще спокойство находил;Я сердцем отдыхал друг друга мы любили:И бури надо мной свирепость утомили,Я в мирной пристани богов благословил.
Во дни печальные разлуки Мои задумчивые звуки Напоминали мне Кавказ,Где пасмурный Бешту пустынник величавый,Аулов и полей властитель пятиглавый, Был новый для меня Парнас.Забуду ли его кремнистые вершины,Гремучие ключи, увядшие равнины,Пустыни знойные, края, где ты со мной Делил души младые впечатленья;Где рыскает в горах воинственный разбой, И дикий гений вдохновенья Таится в тишине глухой? Ты здесь найдешь воспоминанья, Быть может, милых сердцу дней, Противуречия страстей,Мечты знакомые, знакомые страданья И тайный глас души моей.
Мы в жизни розно шли: в объятиях покояЕдва, едва расцвел и вслед отца-герояВ поля кровавые, под тучи вражьих стрел,Младенец избранный, ты гордо полетел.Отечество тебя ласкало с умиленьем,Как жертву милую, как верный свет надежд.Я рано скорбь узнал, постигнут был гоненьем;Я жертва клеветы и мстительных невежд;Но сердце укрепив свободой и терпеньем, Я ждал беспечно лучших дней; И счастие моих друзей Мне было сладким утешеньем.
Эпилог
Так Муза, легкой друг Мечты,К пределам Азии леталаИ для венка себе срывалаКавказа дикие цветы.Ее пленял наряд суровыйПлемен, возросших на войне,И часто в сей одежде новойВолшебница являлась мне;Вокруг аулов опустелыхОдна бродила по скалам,И к песням дев осиротелыхОна прислушивалась там;Любила бранные станицы,Тревоги смелых казаков,Курганы, тихие гробницы,И шум, и ржанье табунов.Богиня песен и рассказа,Воспоминания полна,Быть может, повторит онаПреданья грозного Кавказа;Расскажет повесть дальних стран,Мстислава древний поединок,Измены, гибель россиянНа лоне мстительных грузинок;И воспою тот славный час,Когда, почуя бой кровавый,На негодующий КавказПодъялся наш орел двуглавый;Когда на Тереке седомВпервые грянул битвы громИ грохот русских барабанов,И в сече, с дерзостным челом,Явился пылкий Цицианов;Тебя я воспою, герой,О Котляревский, бич Кавказа!Куда ни мчался ты грозой Твой ход, как черная зараза,Губил, ничтожил племена…Ты днесь покинул саблю мести,Тебя не радует война;Скучая миром, в язвах чести,Вкушаешь праздный ты покойИ тишину домашних долов…Но се Восток подъемлет вой!..Поникни снежною главой,Смирись, Кавказ: идет Ермолов!
Примечания
Бешту, или, правильнее, Бештау, кавказская гора в 40 верстах от Георгиевска. Известна в нашей истории. Аул. Так называются деревни кавказских народов. Уздень, начальник или князь. Шашка, черкесская сабля. Сакля, хижина. Кумыс делается из кобыльего молока; напиток сей в большом употреблении между всеми горскими и кочующими народами Азии. Он довольно приятен вкусу и почитается весьма здоровым. Счастливый климат Грузии не вознаграждает сию прекрасную страну за все бедствия, вечно ею претерпеваемые. Песни грузинские приятны и по большей части заунывны. Они славят минутные успехи кавказского оружия, смерть наших героев: Бакунина и Цицианова, измены, убийства иногда любовь и наслаждения. Державин в превосходной своей оде графу Зубову первый изобразил в следующих строфах дикие картины Кавказа:
О юный вождь, сверша походы,Прошел ты с воинством Кавказ,Зрел ужасы, красы природы:Как с ребр там страшных гор лиясь,Ревут в мрак бездн сердиты реки;Как с чел их с грохотом снегаПадут, лежавши целы веки;Как серны, вниз склонив рога,Зрят в мгле спокойно под собоюРожденье молний и громов.
Ты зрел, как ясною пороюТам солнечны лучи, средь льдов,Средь вод, играя, отражаясь,Великолепный кажут вид;Как, в разноцветных рассеваясьТам брызгах, тонкий дождь горит;Как глыба там сизо-янтарна,Навесясь, смотрит в темный бор;А там заря златобагрянаСквозь лес увеселяет взор.
Жуковский, в своем послании к г-ну Воейкову, также посвящает несколько прелестных стихов описанию Кавказа:
Ты зрел, как Терек в быстром бегеМеж виноградников шумел,Где, часто притаясь на бреге,Чеченец иль черкес сиделПод буркой, с гибельным арканом;И вдалеке перед тобой,Одеты голубым туманом,Гора вздымалась над горой,И в сонме их гигант седой,Как туча, Эльборус двуглавый,Ужасною и величавойТам всё блистает красотой:Утесов мшистые громады,Бегущи с ревом водопадыВо мрак пучин с гранитных скал;Леса, которых сна от векаНи стук секир, ни человекаВеселый глас не возмущал,В которых сумрачные сениЕще луч дневный не проник,Где изредка одни елени,Орла послышав грозный крик,Теснясь в толпу, шумят ветвями,И козы легкими ногамиПеребегают по скалам.Там всё является очамВеликолепие творенья!Но там среди уединеньяДолин, таящихся в горах, Гнездятся и балкар, и бах,И абазех, и камуцинец,И карбулак, и албазинец,И чечереец, и шапсук;Пищаль, кольчуга, сабля, лукИ конь соратник быстроногий Их и сокровища и боги;Как серны скачут по горам,Бросают смерть из-за утеса;Или по топким берегам,В траве высокой, в чаще лесаРассыпавшись, добычи ждут;Скалы свободы их приют.Но дни в аулах их бредутНа костылях угрюмой лени:Там жизнь их сон; стеснясь в кружокИ в братский с табаком горшокВонзивши чубуки, как тениВ дыму клубящемся сидятИ об убийствах говорят,Иль хвалят меткие пищали,Из коих деды их стреляли;Иль сабли на кремнях острят,Готовясь на убийства новы.
Чихирь, красное грузинское вино. Черкесы, как и все дикие народы, отличаются пред нами гостеприимством. Гость становится для них священною особою. Предать его или не защитить почитается меж ними за величайшее бесчестие. Кунак (т.е. приятель, знакомый) отвечает жизнию за вашу безопасность, и с ним вы можете углубиться в самую средину кабардинских гор. Байран, или байрам, праздник разговенья. Рамазан, музульманский пост. Мстислав, сын св. Владимира, прозванный Удалым, удельный князь Тмутаракана (остров Тамань). Он воевал с косогами (по всей вероятности, нынешними черкесами) и в единоборстве одолел князя их Редедю. См. Ист. Гос. Росс. Том II.
